СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН: отличный разбор отношений пары Самохвалов и Оленька, от Елены Граховой.
"СМОТРЕТЬ, НЕ ЗНАЧИТ ВИДЕТЬ. Когда я первый раз смотрела фильм «Служебный роман», то в любовной истории Юрия Самохвалова и Олечки Рыжовой я однозначно была на стороне Олечки. А Самохвалов для меня был подлец-подлец. Пересматривая фильм перед сюжетной расстановкой, я была уже не так уверена в прежней своей оценке их отношений. Самохвалов по-прежнему не был белым и пушистым, но и на подлеца уже не сильно тянул. Да, скользкий тип. Теперь у меня вызывало недоумение поведение и мотивы Олечки Рыжовой. Возникло много вопросов к ней. Чего добивалась она? У нее муж, 14-летний сын. Она что, готова разбить свою семью? Или она рассчитывает на роман, пока муж в санатории, а потом ее бы устроили нечастые тайные встречи? Мне было очень интересно посмотреть на подводные течения и скрытые мотивы в этой паре персонажей.
Обсуждая свои запросы и мотивы персонажей в начале нашей встречи, мы заподозрили Олечку в банальной меркантильности. Что встретив САМОХВАЛОВА, она не прежнюю любовь вспомнил. Ее привлек его новый высокий статус и достаток. И она решила поменять больного мужа, которому даже путевки в Ессентуки по квотам выделили, на здорового, статусного и богатого, по старой памяти. Но как мы ошибались! Все оказалось по-расстановочному неожиданно.
Мотивация Олечки Рыжовой раскрылась с самых первых минут сюжетной расстановки. Её заместитель испытывал интенсивные чувства и заговорил одним из первых.
ОЛЕЧКА – У меня глаза на мокром месте, я улыбаюсь, но вот-вот расплачусь. Я страшно переживала болезнь мужа и его операцию. Я настолько, боялась, что он умрет, что уже примерила на себя роль вдовы. Он выжил, уехал в санаторий. Его нет рядом со мной. Для какой-то части меня муж умер реально. А мне нужно, чтобы рядом со мной был мужчина. Мне настолько невыносимо быть одной.
САМОХВАЛОВ с тяжелой душой возвращается в Москву из 2-хлетней командировки в Швейцарии. Ему не хочется, страшно, но надо. Он переживает о том, как впишется в новый коллектив. Он едет из цивилизованной страны к аборигенам. Набирает сувениры – ручки, сигареты, всякие мелочи, чтобы одаривать новых коллег, устанавливать связи, налаживать контакты.
ОЛЕЧКА – Я увидела САМОХВАЛОВА и обрадовалась. Живой мужчина! Я могу за тебя зацепиться. Я не могу быть одна. Мой муж умер. А вот та любовь, которая была когда-то. Мне обязательно нужно быть замужем. Я одна очень слабая. Я похоронила мужа. Я не знаю, куда он там уехал. Чтобы вы мне не говорили. Я вижу крест. Могилу.
САМОХВАЛОВ – у на губах горечь про потерю. Мне в Швейцарии так было хорошо. А сейчас мне надо возвращаться. И мне непонятно как общаться и с кем. Я рад, что на новом месте работы встретил своих студенческих друзей. Я с большим энтузиазмом включаюсь в историю с повышением НОВОСЕЛЬЦЕВА. Я хочу его поддержать и сказать: «Садись ко мне на плечи. Я для тебя. Я тебя зову, давай, давай».
ОЛЕЧКА – можно я тоже сяду?
САМОХВАЛОВ – У меня сейчас ощущение такого братства. Единства. Очень приятные чувства, что мы вместе. Я верю в тебя. Я верю, что ты можешь. Братан, еще немножко осталось. У тебя получится.
ОЛЕЧКА – У меня картинка переливающаяся. Я, то женщина после войны, которая получила похоронку на мужа и сейчас попала в ситуацию конкуренции за нового мужчину. То Олечка, которая имеет на САМОХВАЛОВА виды, потому, что у нас были отношения и я первая в очереди по праву. Мне пофиг, что про меня люди скажут. Я знаю, что мужчин мало и их надо хватать. На одного мужчину штук 15 женщин. Ты для меня, как мужчина с фронта пришел. Я цепляюсь в тебя и всех хочу оттолкнуть.
Олечка заигрывает с Самохваловым у него дома на вечеринке в честь его назначения.
ОЛЕЧКА немного расстроена и злится на НОВОСЕЛЬЦЕВА. Она пришла в гости к САМОХВАЛОВУ, сблизится с ним, а НОВОСЕЛЬЦЕВ своей выходкой перетянул все его внимание на себя.
ОЛЕЧКА – У меня картинка двоится. Я вижу, что САМОХВАЛОВ стоит рядом с НОВОСЕЛЬЦЕВЫМ, немного сзади (как родитель в расстановках) и подталкивает его. Я вижу, насколько он включен в его ситуацию. Мне хочется кричать «В меня включись, в меня включись!» Мне очень нужно твое внимание. Я стараюсь встать между тобой и НОВОСЕЛЬЦЕВЫМ, махать руками, что-то говорить, кокетничать, обращать на себя внимание. И, одновременно, я чувствую себя вдовой, потерявшей мужа на войне. И сейчас я конкурирую с другими женщинами за фронтовика, который дошел до Берлина. В череде других я бьюсь за тебя. У меня есть некоторое преимущество перед другими женщинами. Мы с тобой однокурсники. У нас уже были отношения. Можно их продолжить, и поэтому ты должен выбрать меня.
Было видно, что ОЛЕЧКА захвачена какой-то военной историей. Мы вывели эту историю.
На какое-то время ей стало легче. Она стала видеть САМОХВАЛОВА. У нее ушли женские притязания на него. Она видела в нем союзника, который поможет нерешительному НОВОСЕЛЬЦЕВУ получить повышение. Ради старой студенческой дружбы.
Когда САМОХВАЛОВ предложил НОВОСЕЛЬЦЕВУ поухаживать за КАЛУГИНОЙ, он не думал, что у них реально начнется роман. Он только хотел, чтобы НОВОСЕЛЬЦЕВ расположил к себе КАЛУГИНУ. Тогда самому ему будет проще ее убедить назначить старого друга начальником отдела легкой промышленности. Он предполагал, что они будут действовать в тандеме. И то, что НОВОСЕЛЬЦЕВ выкинул на вечеринке, его сильно не расстроило. Ему удалось обратить внимание КАЛУГИНОЙ на себя. Она его заметила. Теперь нужно только создать о нем правильное мнение, а это уже работа Самохвалова.
ОЛЕЧКА – когда из меня вывели историю с войной, я совсем по-другому относится к НОВОСЕЛЬЦЕВУ. Без ревности. Ты там вчера накосячил. Иди, извинись, ну, надо. Не надо это запускать и заминать. Лучше сразу, по горячим следам сказать, «Сорри, простите, больше не буду». Чисто формально. Я поддерживаю его в этом.
Олечка Рыжова передает через секретаршу Верочку письмо для Самохвалова
Но ее дружеского отношения к САМОХВАЛОВУ хватило ненадолго. После того, как он отказал ей в развитии отношений, сказав, что внерабочее время у него сильно занято, она решает писать письма. Чтобы таким непрямым способом получить его внимание и время. В письмах она может сказать ему больше, чем в мимолетных встречах на работе. И пока он будет читать ее письма, его внимание будет полностью принадлежать ей. Это еще одна возможность выделится, стать для него особенной. Ведь никто из сотрудниц писем ему не пишет. Передавая письма через ВЕРОЧКУ, она берет ее в союзники, как систему. Письма, переданные через нее, это уже не только личное, но и официальное послание через систему. А систему САМОХВАЛОВ не сможет игнорировать.
Он и не смог. Ее план сработал. Эти письма испугали САМОХВАЛОВА. Он увидел в них провокацию, которая может его скомпрометировать. Он совершенно не знает, как на это правильно отреагировать. Он попал в какую-то свою историю, где от того, как он отреагирует на эту морально-этическую провокацию зависит его судьба, и судьба близких. Цена ошибки здесь - это цена жизни и смерти. Поднялась уже его личная история, связанная с разведкой.
ОЛЕЧКА – Я никого не вижу и не слышу. Я вспоминаю свое детство. Мой папа погиб на войне, и мама пыталась устроить свою личную жизнь, зацепиться за военного, вернувшегося с фронта. Когда я пишу письма, я веду себя как мама. Отец погиб на фронте в возрасте, когда моему мужу делали операцию. Может поэтому у меня ощущение, что муж умер? В той истории, кстати, выбрали не маму. Я знаю, писать письма глупо, но я не могу этого не делать. Я просто начинаю писать и вести себя, как мама и в этом нахожу опору. Для меня это как память о маме. Я не вижу САМОХВАЛОВА. Я вижу капитана, красивого мужчину. Самохвалов приехал из ШВЕЙЦАРИИ, а тот капитан дошел до Берлина. Тоже из-за границы вернулся. Я вся в этой боли, в этой истории. Я как мама.
Сотрудники НКВД, 1937г.
САМОХВАЛОВ – Меня пугает, что ОЛЕЧКА пишет письма. Это материальные носители, улики, доказательства. Она передает их через ВЕРОЧКУ, то есть через структуру какую-то КГБ, ФСБ, НКВД, и меня это страшно напрягает. Я в этом вижу, что система проверяет меня на вшивость. Мне нужно найти правильный выход. И я за ШУРУ хватаюсь, как за систему. Я советский человек, 2 года проработал в Швейцарии. КГБ, наверное, меня сильно проверяло, контролировало и пасло. И ещё есть ощущение, что это старая история, которая касалась не только меня, возможно, родителей. Я один на оккупированной территории. Мне нужно как-то выбраться из этой вязкой истории. Я вообще не воспринимаю эту ситуацию, как любовную, а как политическую провокацию. Мне нужно правильно себя повести, а то я попаду в какую-то жуткую историю. И не только я сам, но и вся моя семья, за кого я несу ответственность. И все это время я думаю, на какие нажать кнопки, чтобы выйти из этой истории с достоинством и живым. Здесь еще вопрос достоинства и чести важен. Как будто здесь повторяется старая история про разведку и про то, что мне нужно быть очень осторожным в своих контактах. История типа Штирлица, связистки КЭТ. Как будто я Штирлиц, и вижу связистку Кет, которой не айс, а я ей помочь не могу. Мне надо как-то выбраться и продолжить свое задание.
Верочка читает письмо Олечки Рыжовой сотруднице статистического учреждения.
ОЛЕЧКА – я медленно и постепенно качусь по своей истории. Я должна писать, это будет обнародовано, меня осудят. Для меня, когда завертелась история с письмами, как будто маховик запустился и мне, если честно, стало легче. Внутри, где-то глубоко, мне стало легче, что оно так.
ВЕРОЧКА - у меня нет разумного объяснения, почему я стала читать эти письма. Это решение чисто эмоциональное и очень женское. Я не сильна умом, поэтому стала слепым орудием судьбы. Чтобы все это в конце концов завершить. Ты ведешь себя, как сопливая девчонка. Ну ты честно ему скажи - хочу твоих денег, или еще что-то. Нужен он тебе 100 лет? Если бы нужен был, то со студенчества вместе были.
ОЛЕЧКА – Я знаю ВЕРОЧКУ. Я знаю, что она прочитает письма и расскажет кому-нибудь по секрету. В итоге, узнают все. Я для этого и передаю САМОХВАЛОВУ письма через нее. Я прокручиваю старую историю. Когда я почувствовала боль, мне стало легче. Я иду, плачу и мне легче. Мне хочется сказать: «Мама, я как ты». Я и САМОХВАЛОВА не вижу. Я вижу этого капитана, который дошел до Берлина. И что он мне не достался. И это нормально. Я как будто мамину горечь проживаю и мне хорошо от этого. Это не мазохизм. Это очень большая лояльность. Я маме помогаю. Так я люблю ее."
САМОХВАЛОВ – А у меня сейчас вообще трындец происходит. Я как услышал эту фразу «маховик запустился». Что ОЛЕЧКА передала эти письма через ВЕРОЧКУ, чтобы та их прочитала и все о них узнали, я попал в травму. Маховик против меня видимо запускался. Может быть со мной, может быть с моим товарищем. Но где-то я это видел и знал, что из этого бывает. Когда вот так маховик запускается. Он поэтому обратился к ШУРЕ и отдал ей письма. Защищая себя и свою семью, я включил в разборки систему. Я чист. Я доказываю лояльность системе. Без нее я эту ситуацию разрешить не могу. Поэтому я не отвечаю на провокации ОЛЕЧКИ, а передаю ее письма ШУРЕ (системе). Мне нельзя напрямую к ОЛЕЧКЕ. Вообще никак. Если я пойду ей навстречу, я пропаду. И пропадут еще мои родные. Мне нужно как-то разрулить эту историю, с помощью системы. Я здесь чувствую свою уязвимость по полной программе.
Олечка забирает свои письма у Самохвалова.
ОЛЕЧКА – Я помню, почему я забрала у тебя свои письма. Для меня история завершилась. Я свое получила. И мне нужно, чтобы ты мне их отдал, чтобы это все осталось со мной. Я какое-то время буду спокойна. Я получила то, что хотела. А плюс, еще бонусом, сочувствие. Как жертва несправедливости и подлости для всех.
КАЛУГИНА отреагировала на его поступок с письмами из своей истории, когда личное, интимное обнародовали и передали на откуп системе. А он из своей истории по другому поступить не мог. Для него личное менее ценное, чем системное. Система настолько для него страшна, что он видит не личное, а политическую провокацию. Там человеческого нет. Личная боль и личная травма.
Шура пытается вразумить Олечку Рыжову, напоминая ей, что она мать и жена.
САМОХВАЛОВ – Я рассказал КАЛУГИНОЙ про то, что НОВОСЕЛЬЦЕВ за ней ухаживал, чтобы получить должность начальника отдела, чтобы защитить ее. Я с самого начала ею любуюсь и я на ее стороне. Я не хочу, чтобы она скомпрометировала себя служебным романом и пострадала. Я предупреждаю ее из своей истории. Опять же про войну, про своих. Своих не сдают.
У КАЛУГИНОЙ и НОВОСЕЛЬЦЕВА просыпается человеческое, личное. Они видят друг друга и любовь помогает им выйти из своих военных и личных травматичных историй.
А ОЛЕЧКА и САМОХВАЛОВ так и остаются в своих историях. Она прокрутила свою, он ей откликнулся из своей. Не встретились, не ожили, не проснулись – ни тот, ни другой.
Когда персонажи открыто , словами через рот не говорят, что им надо, тогда возникает широкий простор для личных интерпретаций и выводов. Похоже, когда я смотрела «Служебный роман» в детстве, история САМОХВАЛОВА и ОЛЕЧКИ РЫЖОВОЙ попадала у меня в сюжет Татьяны Лариной и Евгения Онегина. Она искренне признается ему в своих чувствах, а он подлец отвергает их. И совсем теряется из виду, что она замужняя женщина и не понятно, чего она добивается своей игрой в откровенность.
Мог ли что-то изменить честный разговор между ОЛЕЧКОЙ и САМОХВАЛОВЫМ?
Олечка Рыжова плачет, когда открылась ее история с письмами.
ОЛЕЧКА – Я сама никогда откровенно не говорила, я сама поддерживала эту игру полунамеков и двойных смыслов. Мне не нужно было ответа от него. Мне нужно было прокрутить эту старую историю. И тогда я могу выдохнуть. Ну нет там любви, а есть старая история, которая для меня важнее любви к мужчине. Мои слезы, когда я иду и плачу, они для меня ценнее, чем счастливый финал. Я жертва и еще получаю бонусы - меня жалеют. Я вообще прямо в шоколаде. Как будто история не прерывается, а все длится и длится.
САМОХВАЛОВ – я сейчас задумалась, чего же я боюсь, почему не могу поговорить с ОЛЕЧКОЙ напрямую и честно, чтобы прервать эту историю. У меня ощущение, что я такой большой и сильный, а она такая маленькая и слабая. И мне страшно подойти к ней. Я не могу ей сказать правду в лицо.
ОЛЕЧКА – Наверное, это как пнуть лежачего. Я прямо жертва-жертва и я прокручиваю сценарий жертвы.
САМОХВАЛОВ – не могу я к ней подойти. Я могу с ней вести иносказательные беседы. «Ты же маленькая, ты же хорошенькая, ты же все поняла, и все такое». Вот это я с ней могу. Я готов драться и быть честным с НОВОСЕЛЬЦЕВЫМ, и с КАЛУГИНОЙ. Я их вижу, как равных партнеров. ОЛЕЧКУ я как равного партнера не вижу. У меня нет чистого чувства, понятного для меня. Она ко мне через систему, и я к ней через систему. У меня здесь история про выжить.
Завершив процесс, нам стало интересно, а был ли шанс у их отношений? Что бы произошло, если бы САМОХВАЛОВ откликнулся и пошел ей навстречу?
ОЛЕЧКА - Я проиграла свою историю, и мне хорошо. Я даже письма забрала. Это все мое. Это все моя история. Я бы сказала: «У меня же муж есть. Ты что? Вот он завтра приезжает»
САМОХВАЛОВ – При таком раскладе я себя в дураках чувствую.
ОЛЕЧКА – Я же тебе ничего не говорила, ничего не обещала, я только писала, какой ты хороший. А если бы ты ко мне пошел навстречу, я бы сказала: «Ты что, с ума сошел? У меня муж». Я бы еще сказала, что ты ко мне приставал. Это был бы ещё одни повод почувствовать себя жертвой. Не сложилось бы у нас ничего. Потому что я тебя, как человека, как мужчину не вижу. Я вижу свою историю, капитана, который пришел из Берлина.
Вот такая история НЕВСТРЕЧИ развернулась в нашей сюжетной расстановке между Юрием Самохваловым и Олечкой Рыжовой.
С одной стороны сюжетная расстановка прояснила подоплеку их отношений. С другой стороны, после сюжетной расстановки по «Служебному роману» мне стало очень грустно. Грустно потому, что это фильм про любовь и отношения, а мы увидели в нем войну, войну, еще раз войну и историю про КГБ/НКВД. Только секретарша Верочка живет мирной жизнью. Только для нее война уже закончилась.
Я сомневаюсь, что Эльдар Рязанов осознанно вкладывал в этот фильм такие смыслы. Это мы, как зрители считываем эти истории через персонажей. Потому, как фильм – это коммуникация авторов и зрителей. Мне очень грустно, что на глубинном коллективном уровне для нас война все еще не закончилась. И это проявляется во всем. В отношениях, в работе, в том, какие выборы мы делаем. В том, что все непонятное и неизвестное нам внушает страх и его нужно уничтожить. Мы неосознанно делим мир на своих и не своих. На врагов и наших.
(автор текста и расстановщик по фильму: Елена Грахова)
____________________
Актуальные цены на расстановки и расстановочные форматы клиентской работы здесь: https://olgapetrova.ru/opetrova_groups
ДОБАЮКИВАНИЕ ОНЛАЙН группы здесь: https://olgapetrova.ru/baby/
"СМОТРЕТЬ, НЕ ЗНАЧИТ ВИДЕТЬ. Когда я первый раз смотрела фильм «Служебный роман», то в любовной истории Юрия Самохвалова и Олечки Рыжовой я однозначно была на стороне Олечки. А Самохвалов для меня был подлец-подлец. Пересматривая фильм перед сюжетной расстановкой, я была уже не так уверена в прежней своей оценке их отношений. Самохвалов по-прежнему не был белым и пушистым, но и на подлеца уже не сильно тянул. Да, скользкий тип. Теперь у меня вызывало недоумение поведение и мотивы Олечки Рыжовой. Возникло много вопросов к ней. Чего добивалась она? У нее муж, 14-летний сын. Она что, готова разбить свою семью? Или она рассчитывает на роман, пока муж в санатории, а потом ее бы устроили нечастые тайные встречи? Мне было очень интересно посмотреть на подводные течения и скрытые мотивы в этой паре персонажей.
Обсуждая свои запросы и мотивы персонажей в начале нашей встречи, мы заподозрили Олечку в банальной меркантильности. Что встретив САМОХВАЛОВА, она не прежнюю любовь вспомнил. Ее привлек его новый высокий статус и достаток. И она решила поменять больного мужа, которому даже путевки в Ессентуки по квотам выделили, на здорового, статусного и богатого, по старой памяти. Но как мы ошибались! Все оказалось по-расстановочному неожиданно.
Мотивация Олечки Рыжовой раскрылась с самых первых минут сюжетной расстановки. Её заместитель испытывал интенсивные чувства и заговорил одним из первых.
ОЛЕЧКА – У меня глаза на мокром месте, я улыбаюсь, но вот-вот расплачусь. Я страшно переживала болезнь мужа и его операцию. Я настолько, боялась, что он умрет, что уже примерила на себя роль вдовы. Он выжил, уехал в санаторий. Его нет рядом со мной. Для какой-то части меня муж умер реально. А мне нужно, чтобы рядом со мной был мужчина. Мне настолько невыносимо быть одной.
САМОХВАЛОВ с тяжелой душой возвращается в Москву из 2-хлетней командировки в Швейцарии. Ему не хочется, страшно, но надо. Он переживает о том, как впишется в новый коллектив. Он едет из цивилизованной страны к аборигенам. Набирает сувениры – ручки, сигареты, всякие мелочи, чтобы одаривать новых коллег, устанавливать связи, налаживать контакты.
ОЛЕЧКА – Я увидела САМОХВАЛОВА и обрадовалась. Живой мужчина! Я могу за тебя зацепиться. Я не могу быть одна. Мой муж умер. А вот та любовь, которая была когда-то. Мне обязательно нужно быть замужем. Я одна очень слабая. Я похоронила мужа. Я не знаю, куда он там уехал. Чтобы вы мне не говорили. Я вижу крест. Могилу.
САМОХВАЛОВ – у на губах горечь про потерю. Мне в Швейцарии так было хорошо. А сейчас мне надо возвращаться. И мне непонятно как общаться и с кем. Я рад, что на новом месте работы встретил своих студенческих друзей. Я с большим энтузиазмом включаюсь в историю с повышением НОВОСЕЛЬЦЕВА. Я хочу его поддержать и сказать: «Садись ко мне на плечи. Я для тебя. Я тебя зову, давай, давай».
ОЛЕЧКА – можно я тоже сяду?
САМОХВАЛОВ – У меня сейчас ощущение такого братства. Единства. Очень приятные чувства, что мы вместе. Я верю в тебя. Я верю, что ты можешь. Братан, еще немножко осталось. У тебя получится.
ОЛЕЧКА – У меня картинка переливающаяся. Я, то женщина после войны, которая получила похоронку на мужа и сейчас попала в ситуацию конкуренции за нового мужчину. То Олечка, которая имеет на САМОХВАЛОВА виды, потому, что у нас были отношения и я первая в очереди по праву. Мне пофиг, что про меня люди скажут. Я знаю, что мужчин мало и их надо хватать. На одного мужчину штук 15 женщин. Ты для меня, как мужчина с фронта пришел. Я цепляюсь в тебя и всех хочу оттолкнуть.
Олечка заигрывает с Самохваловым у него дома на вечеринке в честь его назначения.
ОЛЕЧКА немного расстроена и злится на НОВОСЕЛЬЦЕВА. Она пришла в гости к САМОХВАЛОВУ, сблизится с ним, а НОВОСЕЛЬЦЕВ своей выходкой перетянул все его внимание на себя.
ОЛЕЧКА – У меня картинка двоится. Я вижу, что САМОХВАЛОВ стоит рядом с НОВОСЕЛЬЦЕВЫМ, немного сзади (как родитель в расстановках) и подталкивает его. Я вижу, насколько он включен в его ситуацию. Мне хочется кричать «В меня включись, в меня включись!» Мне очень нужно твое внимание. Я стараюсь встать между тобой и НОВОСЕЛЬЦЕВЫМ, махать руками, что-то говорить, кокетничать, обращать на себя внимание. И, одновременно, я чувствую себя вдовой, потерявшей мужа на войне. И сейчас я конкурирую с другими женщинами за фронтовика, который дошел до Берлина. В череде других я бьюсь за тебя. У меня есть некоторое преимущество перед другими женщинами. Мы с тобой однокурсники. У нас уже были отношения. Можно их продолжить, и поэтому ты должен выбрать меня.
Было видно, что ОЛЕЧКА захвачена какой-то военной историей. Мы вывели эту историю.
На какое-то время ей стало легче. Она стала видеть САМОХВАЛОВА. У нее ушли женские притязания на него. Она видела в нем союзника, который поможет нерешительному НОВОСЕЛЬЦЕВУ получить повышение. Ради старой студенческой дружбы.
Когда САМОХВАЛОВ предложил НОВОСЕЛЬЦЕВУ поухаживать за КАЛУГИНОЙ, он не думал, что у них реально начнется роман. Он только хотел, чтобы НОВОСЕЛЬЦЕВ расположил к себе КАЛУГИНУ. Тогда самому ему будет проще ее убедить назначить старого друга начальником отдела легкой промышленности. Он предполагал, что они будут действовать в тандеме. И то, что НОВОСЕЛЬЦЕВ выкинул на вечеринке, его сильно не расстроило. Ему удалось обратить внимание КАЛУГИНОЙ на себя. Она его заметила. Теперь нужно только создать о нем правильное мнение, а это уже работа Самохвалова.
ОЛЕЧКА – когда из меня вывели историю с войной, я совсем по-другому относится к НОВОСЕЛЬЦЕВУ. Без ревности. Ты там вчера накосячил. Иди, извинись, ну, надо. Не надо это запускать и заминать. Лучше сразу, по горячим следам сказать, «Сорри, простите, больше не буду». Чисто формально. Я поддерживаю его в этом.
Олечка Рыжова передает через секретаршу Верочку письмо для Самохвалова
Но ее дружеского отношения к САМОХВАЛОВУ хватило ненадолго. После того, как он отказал ей в развитии отношений, сказав, что внерабочее время у него сильно занято, она решает писать письма. Чтобы таким непрямым способом получить его внимание и время. В письмах она может сказать ему больше, чем в мимолетных встречах на работе. И пока он будет читать ее письма, его внимание будет полностью принадлежать ей. Это еще одна возможность выделится, стать для него особенной. Ведь никто из сотрудниц писем ему не пишет. Передавая письма через ВЕРОЧКУ, она берет ее в союзники, как систему. Письма, переданные через нее, это уже не только личное, но и официальное послание через систему. А систему САМОХВАЛОВ не сможет игнорировать.
Он и не смог. Ее план сработал. Эти письма испугали САМОХВАЛОВА. Он увидел в них провокацию, которая может его скомпрометировать. Он совершенно не знает, как на это правильно отреагировать. Он попал в какую-то свою историю, где от того, как он отреагирует на эту морально-этическую провокацию зависит его судьба, и судьба близких. Цена ошибки здесь - это цена жизни и смерти. Поднялась уже его личная история, связанная с разведкой.
ОЛЕЧКА – Я никого не вижу и не слышу. Я вспоминаю свое детство. Мой папа погиб на войне, и мама пыталась устроить свою личную жизнь, зацепиться за военного, вернувшегося с фронта. Когда я пишу письма, я веду себя как мама. Отец погиб на фронте в возрасте, когда моему мужу делали операцию. Может поэтому у меня ощущение, что муж умер? В той истории, кстати, выбрали не маму. Я знаю, писать письма глупо, но я не могу этого не делать. Я просто начинаю писать и вести себя, как мама и в этом нахожу опору. Для меня это как память о маме. Я не вижу САМОХВАЛОВА. Я вижу капитана, красивого мужчину. Самохвалов приехал из ШВЕЙЦАРИИ, а тот капитан дошел до Берлина. Тоже из-за границы вернулся. Я вся в этой боли, в этой истории. Я как мама.
Сотрудники НКВД, 1937г.
САМОХВАЛОВ – Меня пугает, что ОЛЕЧКА пишет письма. Это материальные носители, улики, доказательства. Она передает их через ВЕРОЧКУ, то есть через структуру какую-то КГБ, ФСБ, НКВД, и меня это страшно напрягает. Я в этом вижу, что система проверяет меня на вшивость. Мне нужно найти правильный выход. И я за ШУРУ хватаюсь, как за систему. Я советский человек, 2 года проработал в Швейцарии. КГБ, наверное, меня сильно проверяло, контролировало и пасло. И ещё есть ощущение, что это старая история, которая касалась не только меня, возможно, родителей. Я один на оккупированной территории. Мне нужно как-то выбраться из этой вязкой истории. Я вообще не воспринимаю эту ситуацию, как любовную, а как политическую провокацию. Мне нужно правильно себя повести, а то я попаду в какую-то жуткую историю. И не только я сам, но и вся моя семья, за кого я несу ответственность. И все это время я думаю, на какие нажать кнопки, чтобы выйти из этой истории с достоинством и живым. Здесь еще вопрос достоинства и чести важен. Как будто здесь повторяется старая история про разведку и про то, что мне нужно быть очень осторожным в своих контактах. История типа Штирлица, связистки КЭТ. Как будто я Штирлиц, и вижу связистку Кет, которой не айс, а я ей помочь не могу. Мне надо как-то выбраться и продолжить свое задание.
Верочка читает письмо Олечки Рыжовой сотруднице статистического учреждения.
ОЛЕЧКА – я медленно и постепенно качусь по своей истории. Я должна писать, это будет обнародовано, меня осудят. Для меня, когда завертелась история с письмами, как будто маховик запустился и мне, если честно, стало легче. Внутри, где-то глубоко, мне стало легче, что оно так.
ВЕРОЧКА - у меня нет разумного объяснения, почему я стала читать эти письма. Это решение чисто эмоциональное и очень женское. Я не сильна умом, поэтому стала слепым орудием судьбы. Чтобы все это в конце концов завершить. Ты ведешь себя, как сопливая девчонка. Ну ты честно ему скажи - хочу твоих денег, или еще что-то. Нужен он тебе 100 лет? Если бы нужен был, то со студенчества вместе были.
ОЛЕЧКА – Я знаю ВЕРОЧКУ. Я знаю, что она прочитает письма и расскажет кому-нибудь по секрету. В итоге, узнают все. Я для этого и передаю САМОХВАЛОВУ письма через нее. Я прокручиваю старую историю. Когда я почувствовала боль, мне стало легче. Я иду, плачу и мне легче. Мне хочется сказать: «Мама, я как ты». Я и САМОХВАЛОВА не вижу. Я вижу этого капитана, который дошел до Берлина. И что он мне не достался. И это нормально. Я как будто мамину горечь проживаю и мне хорошо от этого. Это не мазохизм. Это очень большая лояльность. Я маме помогаю. Так я люблю ее."
САМОХВАЛОВ – А у меня сейчас вообще трындец происходит. Я как услышал эту фразу «маховик запустился». Что ОЛЕЧКА передала эти письма через ВЕРОЧКУ, чтобы та их прочитала и все о них узнали, я попал в травму. Маховик против меня видимо запускался. Может быть со мной, может быть с моим товарищем. Но где-то я это видел и знал, что из этого бывает. Когда вот так маховик запускается. Он поэтому обратился к ШУРЕ и отдал ей письма. Защищая себя и свою семью, я включил в разборки систему. Я чист. Я доказываю лояльность системе. Без нее я эту ситуацию разрешить не могу. Поэтому я не отвечаю на провокации ОЛЕЧКИ, а передаю ее письма ШУРЕ (системе). Мне нельзя напрямую к ОЛЕЧКЕ. Вообще никак. Если я пойду ей навстречу, я пропаду. И пропадут еще мои родные. Мне нужно как-то разрулить эту историю, с помощью системы. Я здесь чувствую свою уязвимость по полной программе.
Олечка забирает свои письма у Самохвалова.
ОЛЕЧКА – Я помню, почему я забрала у тебя свои письма. Для меня история завершилась. Я свое получила. И мне нужно, чтобы ты мне их отдал, чтобы это все осталось со мной. Я какое-то время буду спокойна. Я получила то, что хотела. А плюс, еще бонусом, сочувствие. Как жертва несправедливости и подлости для всех.
КАЛУГИНА отреагировала на его поступок с письмами из своей истории, когда личное, интимное обнародовали и передали на откуп системе. А он из своей истории по другому поступить не мог. Для него личное менее ценное, чем системное. Система настолько для него страшна, что он видит не личное, а политическую провокацию. Там человеческого нет. Личная боль и личная травма.
Шура пытается вразумить Олечку Рыжову, напоминая ей, что она мать и жена.
САМОХВАЛОВ – Я рассказал КАЛУГИНОЙ про то, что НОВОСЕЛЬЦЕВ за ней ухаживал, чтобы получить должность начальника отдела, чтобы защитить ее. Я с самого начала ею любуюсь и я на ее стороне. Я не хочу, чтобы она скомпрометировала себя служебным романом и пострадала. Я предупреждаю ее из своей истории. Опять же про войну, про своих. Своих не сдают.
У КАЛУГИНОЙ и НОВОСЕЛЬЦЕВА просыпается человеческое, личное. Они видят друг друга и любовь помогает им выйти из своих военных и личных травматичных историй.
А ОЛЕЧКА и САМОХВАЛОВ так и остаются в своих историях. Она прокрутила свою, он ей откликнулся из своей. Не встретились, не ожили, не проснулись – ни тот, ни другой.
Когда персонажи открыто , словами через рот не говорят, что им надо, тогда возникает широкий простор для личных интерпретаций и выводов. Похоже, когда я смотрела «Служебный роман» в детстве, история САМОХВАЛОВА и ОЛЕЧКИ РЫЖОВОЙ попадала у меня в сюжет Татьяны Лариной и Евгения Онегина. Она искренне признается ему в своих чувствах, а он подлец отвергает их. И совсем теряется из виду, что она замужняя женщина и не понятно, чего она добивается своей игрой в откровенность.
Мог ли что-то изменить честный разговор между ОЛЕЧКОЙ и САМОХВАЛОВЫМ?
Олечка Рыжова плачет, когда открылась ее история с письмами.
ОЛЕЧКА – Я сама никогда откровенно не говорила, я сама поддерживала эту игру полунамеков и двойных смыслов. Мне не нужно было ответа от него. Мне нужно было прокрутить эту старую историю. И тогда я могу выдохнуть. Ну нет там любви, а есть старая история, которая для меня важнее любви к мужчине. Мои слезы, когда я иду и плачу, они для меня ценнее, чем счастливый финал. Я жертва и еще получаю бонусы - меня жалеют. Я вообще прямо в шоколаде. Как будто история не прерывается, а все длится и длится.
САМОХВАЛОВ – я сейчас задумалась, чего же я боюсь, почему не могу поговорить с ОЛЕЧКОЙ напрямую и честно, чтобы прервать эту историю. У меня ощущение, что я такой большой и сильный, а она такая маленькая и слабая. И мне страшно подойти к ней. Я не могу ей сказать правду в лицо.
ОЛЕЧКА – Наверное, это как пнуть лежачего. Я прямо жертва-жертва и я прокручиваю сценарий жертвы.
САМОХВАЛОВ – не могу я к ней подойти. Я могу с ней вести иносказательные беседы. «Ты же маленькая, ты же хорошенькая, ты же все поняла, и все такое». Вот это я с ней могу. Я готов драться и быть честным с НОВОСЕЛЬЦЕВЫМ, и с КАЛУГИНОЙ. Я их вижу, как равных партнеров. ОЛЕЧКУ я как равного партнера не вижу. У меня нет чистого чувства, понятного для меня. Она ко мне через систему, и я к ней через систему. У меня здесь история про выжить.
Завершив процесс, нам стало интересно, а был ли шанс у их отношений? Что бы произошло, если бы САМОХВАЛОВ откликнулся и пошел ей навстречу?
ОЛЕЧКА - Я проиграла свою историю, и мне хорошо. Я даже письма забрала. Это все мое. Это все моя история. Я бы сказала: «У меня же муж есть. Ты что? Вот он завтра приезжает»
САМОХВАЛОВ – При таком раскладе я себя в дураках чувствую.
ОЛЕЧКА – Я же тебе ничего не говорила, ничего не обещала, я только писала, какой ты хороший. А если бы ты ко мне пошел навстречу, я бы сказала: «Ты что, с ума сошел? У меня муж». Я бы еще сказала, что ты ко мне приставал. Это был бы ещё одни повод почувствовать себя жертвой. Не сложилось бы у нас ничего. Потому что я тебя, как человека, как мужчину не вижу. Я вижу свою историю, капитана, который пришел из Берлина.
Вот такая история НЕВСТРЕЧИ развернулась в нашей сюжетной расстановке между Юрием Самохваловым и Олечкой Рыжовой.
С одной стороны сюжетная расстановка прояснила подоплеку их отношений. С другой стороны, после сюжетной расстановки по «Служебному роману» мне стало очень грустно. Грустно потому, что это фильм про любовь и отношения, а мы увидели в нем войну, войну, еще раз войну и историю про КГБ/НКВД. Только секретарша Верочка живет мирной жизнью. Только для нее война уже закончилась.
Я сомневаюсь, что Эльдар Рязанов осознанно вкладывал в этот фильм такие смыслы. Это мы, как зрители считываем эти истории через персонажей. Потому, как фильм – это коммуникация авторов и зрителей. Мне очень грустно, что на глубинном коллективном уровне для нас война все еще не закончилась. И это проявляется во всем. В отношениях, в работе, в том, какие выборы мы делаем. В том, что все непонятное и неизвестное нам внушает страх и его нужно уничтожить. Мы неосознанно делим мир на своих и не своих. На врагов и наших.
(автор текста и расстановщик по фильму: Елена Грахова)
____________________
Актуальные цены на расстановки и расстановочные форматы клиентской работы здесь: https://olgapetrova.ru/opetrova_groups
ДОБАЮКИВАНИЕ ОНЛАЙН группы здесь: https://olgapetrova.ru/baby/
