"Безопасная привязанность – это знать, что ты существуешь в сознании партнера."
В расстановках ключевым инструментом терапии является ВНИМАНИЕ - то есть СУЩЕСТВОВАНИЕ в сознании расстановщика другого в том виде, в каком он существует.
Именно потому, что когда-то не было такого внимания, такой включенности человека в существование кого-то еще, значимого "другого" - и появляется блокировка энергии, чувств, жизни.
Некому было отнестись со вниманием к тому, что происходило - и человек зажимал в себе, давил, скрывал, удалял из своей жизни свои же чувства, чтобы выжить в одиночестве.
И этот "подарочек" как капсула времени несется в себе, потому что ну а что с этим делать, прожить невозможно же - потому просто закрывается и несется, как ящик Пандорры.
А потом передается по наследству младшим.
И младшие берут это на себя.
И если у младших есть силы и возможности нести тяжелое в терапию, то расстановщик становится тем, кто смотрит со вниманием и принятием на то, что испытывал кто-то в далеком прошлом.
На запретную или несбывшуюся любовь. На одиночество. На боль. На покинутость. На невозможность высказаться. На невозможность жить тогда, когда приходится жить и заботиться о ком-то еще (о детях, например). На невыносимое. На отвергнутое. На убранное в дальний ящик. На исключенное из своей жизни.
И расстановщик смотрит на это невыносимое с уважением, принятием и полным своим вниманием. И тогда дальний ящик открывается, стены рушатся, стекла бьются. Под теплым, принимающим все вниманием боль растворяется в прошлом вместе с уже прожитой кем-то жизнью, отвержение становится опытом силы и борьбы в одиночку, несбывшаяся любовь становится просто любовью, ибо любящие соединились уже в том мире, и чужие ящики Пандорры опустошаются, и становятся просто опытом преодоления тяжелого, а не самим тяжелым.
И чувства можно отдать тем, кому они принадлежали и кто с ними справился уже в той жизни и выжил. И Жизнь продолжилась.
И мы здесь и сейчас, и живем совсем по-другому. И у нас своя жизнь и свои чувства.
Вот что такое внимание в расстановке. Это та самая безопасная уязвимость в самом глубоком и нежном, которая принимается без условий, как есть.
И, честно говоря, даже если ничего не делать в смысле терапии и исцеляющих движений - то это ВНИМАНИЕ все равно срабатывает очень целительно.
Попробуйте в своей семье давать внимание внутри себя своему супругу, детям, да себе самой в конце концов. Вы увидите, насколько это красиво и бережно преображает вашу реальность бытия.
Идите и практикуйте - как говорил Хеллингер.
Ну или приходите ко мне на расстановку:)
(с)Ольга Петрова
******************************************************
"Про гнев, стыд и отношения в паре. Но не только.
В этом году я нашла наиболее для себя полезную книгу, объясняющую, с какими типичными проблемами сталкиваются люди в парах, почему так происходит и что с этим можно делать. Это сборник исследований, основанных на клинической практике работающих в жанре эмоционально-фокусированной терапии. Подход основан на теории привязанности Боулби и представляет собой заход в социологию эмоций со стороны психологии. А теперь по-русски.
Психологи, работающие с парами в данном подходе, разработали словарь эмоций, который позволяет увидеть, какие смыслы стоят за проявлением гнева, который разрушает близость. Все описанное в книге очень резонирует с моим опытом. Поэтому я законспектировала самое важное для себя и как смогла перевела на русский. В сети уже висел конспект книги Сью Джонсон, но он, к сожалению, куда-то исчез. Ссылка на книгу в конце. Может быть, мой конспект пригодится кому-нибудь для чего-нибудь.
В этом подходе отношения понимаются как связь или привязанность. Безопасная привязанность является важным условием ощущения себя частью мира. Безопасная привязанность возникает, когда партнеры эмоционально доступны друг другу, когда есть уверенность, что значимый другой помнит о нас, учитывает в своей жизни, делает свои чувства, мысли и планы прозрачными для нас, что он или она придут на помощь и утешат, чтобы не стряслось. В этом подходе компонентами надежной привязанности видятся эмоциональная доступность, готовность откликаться на эмоциональные потребности другого и сексуальная отзывчивость к партнеру.
Безопасность – это когда можно попросить о потребностях, и они будут удовлетворены, когда без риска можно обнаружить свою уязвимость и нуждаемость в близости. Безопасная привязанность – это знать, что ты существуешь в сознании партнера.
Если пристально посмотреть на конфликты в парах, часто обнаруживается, что они имеют одну и ту же природу и разворачиваются в виде определенного цикла. Один партнер вдруг начинает отстраняться, другому ничего не остается, как придвигаться ближе или наступать. Это механическая ситуация для второго – если оба стояли прижавшись друг к другу, и один отклонился, второму ничего не остается, как придвинуться, чтобы сохранить контакт. Чем дальше отодвигается первый, тем ближе придвигается второй. В конце концов, это движение может принять форму погони. Оба испытывают в такой ситуации стресс.
Причина такой динамики кроется в современных убеждениях о том, что не круто быть зависимой/ым, несамостоятельной/ым, контролирующей/им, ревнивой/ым. Все эти качества, которые маркируют потребность в безопасной близости, в культуре отражены как постыдные проявления слабости.
Часто первый, отодвигающийся партер испытывает стресс или панику несоответствия ожиданиям второго партнера. Например, так: «У меня не ладится на работе. Я хочу, чтобы мой партнер утешил/а, меня. Но я не могу об этом попросить. Я не хочу выглядеть, во-первых, неудачником/цей, а во-вторых, слабаком/чкой, которая/ый не может сам/а о себе позаботиться». В результате принятия этих убеждений человек замыкается в себе. Стресс усугубляется тем, что в ситуации чрезвычайной потребности в близости, этот человек сам/а себе отрезает дорогу к эмоциональному контакту.
Таким образом, не чувствует себя в безопасности, этот партнер эмоционально отодвигается или закрывается, пряча свое чувство уязвимости. Со стороны он/а кажется высокомерным, надменным и сильным. Но на самом деле этот человек испытывает стресс, связанный с ненадежной привязанностью. Этому партнеру может казаться, что он(а) не должна говорить о своих потребностях в близости и заботе потому, что это обнаружит ее «слабости» и сделает еще более уязвимой перед партнером.
Когда первый партнер отстранился, второй не видит настоящий причин внезапной недоступности близкого человека. В действительности часто причина состоит в панике по поводу собственной неадекватности и страхе отвержения. Но второй партнер видит лишь отвернутую от него/ее спину.
Эмоциональное отстранение близкого человека активирует самые ужасные подозрения о себе – о том, как нас видят наши партнеры. Дистанцирование и отстранение воспринимается как опасность. Это легко разрушает рациональные мысли и другие сигналы, исходящие от партнера.
Боулби утверждал, что страх потери близости искажает или блокирует способность откликаться на потребности, исходящие от фигуры привязанности. Это работает в обе стороны. Когда первый побежал, а второй стал догонять, рациональный диалог перестает быть возможным. Первому кажется, что на него/нее нападают, второму, что его/ее лишают права быть увиденным и услышанным.
Часто отстраняющиеся партнеры испытывают страхи отвержения из-за того, что им кажется, что «настоящие» они не заслуживают своих партнеров и что не могут удовлетворять ожиданиям своих партнеров. За маской их безразличия скрывается бездонное страдание, за напускным бессердечием – отчаяние.
Когда мы сталкиваемся с тяжелыми чувствами партнера, мы часто не знаем, как реагировать, как успокоить его или ее и тогда мы обесцениваем ее чувства и даже высмеиваем их. «Я не знаю, как ответить на это», «я не знаю, как тебя утешить» - в любом случае лучше, чем «с тобой невозможно разговаривать».
Боулби говорил, что гнев – это вторичный сигнал отчаяния вкупе со стыдом, который вызывает эмоциональное отстранение и недостаток прозрачности с разнообразными версиями паники привязанности. Когда партнер злится и не дает внятных объяснений, что происходит, эмоция злости скрывает страх, что если он или она будут увиденными такими, как они есть, их бросят.
Итак, один стремится минимизировать эмоции, подавить их. Второй, не получая отклика повышает эмоции, в надежде добиться контакта. Часто эти реакции складываются в привычную стратегию регулирования конфликтов, которые только отдаляют партнеров друг от друга. Как нападение, так и защита скрывают страх отвержения и стыд из-за чувства неадекватности.
Если нас игнорируют во время возрастающего беспокойства, эмоции стыда, гнева, страха, печали переполняют нас и приводят к искаженному восприятию себя и других. Второй партнер, от которого отгораживаются, прячет свою уязвимость и переполненный беспокойством, критикует и ругает, чтобы достучаться до первого. Этот гнев также маскирует страх потери. Люди с историями небезопасной привязанности будут попадать в негативные циклы легче.
В безопасной привязанности личность проживается, как активная, любимая и связанная с другими. Депрессия – чувство оторванности от значимых других. Блокированная возможность объяснить свое отчаяние и тот факт, что он вызван потерей контакта со значимой фигурой – одна из главных причин суицидальных мыслей.
Верования и убеждения о себе частично зависят от того как мы воспринимаем доступность фигуры привязанность и ее отзывчивость к нашим потребностям в близости. Напротив, закрытость и недоступность значимого другого будет вызывать стресс и протестное поведение, в том числе, может провоцировать сердитые требования о восстановлении контакта.
Эмоциональная связь, которая не восстанавливается, обращается в эмоциональное ранение и депрессию. Отстраняющиеся партнеры тоже страдают потому, что они сами отрезают себе путь к близости, когда закрываются, чтобы регулировать свой стресс.
Догоняющие партнеры видят часто кошмары, отстраняющиеся – имеют дело с различными симптомами и практикуют опасное поведение, подавляя или отрицая свою травму.
«В любом случае я не заслуживаю утешения» - думает о себе отстраняющийся партнер. Страх отвержения трансформируется в агрессию, раздражение и отчужденность. Желание утешения и принятие не ищется потому, что человек слишком занят обработкой страха несоответствия ожиданиям. Люди, использующие эту стратегию обработки своих страхов, застревают между потребностью и стыдом признать эту потребность.
Так, первый стрессует из-за чувства неадекватности и несостоятельности, второй паникует из-за того, что ее бросили.
Насколько я понимаю, что-то изменить возможно только при наличие у первого сил и желания иметь дело со своей уязвимостью. В терапии предлагается «перевести» агрессию первого на язык неудовлетворенной потребности в близости и страха отвержения. Это впоследствии смягчает обоих и делает возможным экстернализацию негативного цикла и объединение усилий по его остановке.
James L. Furrow, Susan M. Johnson, Brent A. Bradley (Eds) (2015) The Emotionally Focused Casebook. New directions in treating couples, New-York: Routledge.
Текст: Анна ШадринаПро гнев, стыд и отношения в паре. Но не только.
В этом году я нашла наиболее для себя полезную книгу, объясняющую, с какими типичными проблемами сталкиваются люди в парах, почему так происходит и что с этим можно делать. Это сборник исследований, основанных на клинической практике работающих в жанре эмоционально-фокусированной терапии. Подход основан на теории привязанности Боулби и представляет собой заход в социологию эмоций со стороны психологии. А теперь по-русски.
Психологи, работающие с парами в данном подходе, разработали словарь эмоций, который позволяет увидеть, какие смыслы стоят за проявлением гнева, который разрушает близость. Все описанное в книге очень резонирует с моим опытом. Поэтому я законспектировала самое важное для себя и как смогла перевела на русский. В сети уже висел конспект книги Сью Джонсон, но он, к сожалению, куда-то исчез. Ссылка на книгу в конце. Может быть, мой конспект пригодится кому-нибудь для чего-нибудь.
В этом подходе отношения понимаются как связь или привязанность. Безопасная привязанность является важным условием ощущения себя частью мира. Безопасная привязанность возникает, когда партнеры эмоционально доступны друг другу, когда есть уверенность, что значимый другой помнит о нас, учитывает в своей жизни, делает свои чувства, мысли и планы прозрачными для нас, что он или она придут на помощь и утешат, чтобы не стряслось. В этом подходе компонентами надежной привязанности видятся эмоциональная доступность, готовность откликаться на эмоциональные потребности другого и сексуальная отзывчивость к партнеру.
Безопасность – это когда можно попросить о потребностях, и они будут удовлетворены, когда без риска можно обнаружить свою уязвимость и нуждаемость в близости. Безопасная привязанность – это знать, что ты существуешь в сознании партнера.
Если пристально посмотреть на конфликты в парах, часто обнаруживается, что они имеют одну и ту же природу и разворачиваются в виде определенного цикла. Один партнер вдруг начинает отстраняться, другому ничего не остается, как придвигаться ближе или наступать. Это механическая ситуация для второго – если оба стояли прижавшись друг к другу, и один отклонился, второму ничего не остается, как придвинуться, чтобы сохранить контакт. Чем дальше отодвигается первый, тем ближе придвигается второй. В конце концов, это движение может принять форму погони. Оба испытывают в такой ситуации стресс.
Причина такой динамики кроется в современных убеждениях о том, что не круто быть зависимой/ым, несамостоятельной/ым, контролирующей/им, ревнивой/ым. Все эти качества, которые маркируют потребность в безопасной близости, в культуре отражены как постыдные проявления слабости.
Часто первый, отодвигающийся партер испытывает стресс или панику несоответствия ожиданиям второго партнера. Например, так: «У меня не ладится на работе. Я хочу, чтобы мой партнер утешил/а, меня. Но я не могу об этом попросить. Я не хочу выглядеть, во-первых, неудачником/цей, а во-вторых, слабаком/чкой, которая/ый не может сам/а о себе позаботиться». В результате принятия этих убеждений человек замыкается в себе. Стресс усугубляется тем, что в ситуации чрезвычайной потребности в близости, этот человек сам/а себе отрезает дорогу к эмоциональному контакту.
Таким образом, не чувствует себя в безопасности, этот партнер эмоционально отодвигается или закрывается, пряча свое чувство уязвимости. Со стороны он/а кажется высокомерным, надменным и сильным. Но на самом деле этот человек испытывает стресс, связанный с ненадежной привязанностью. Этому партнеру может казаться, что он(а) не должна говорить о своих потребностях в близости и заботе потому, что это обнаружит ее «слабости» и сделает еще более уязвимой перед партнером.
Когда первый партнер отстранился, второй не видит настоящий причин внезапной недоступности близкого человека. В действительности часто причина состоит в панике по поводу собственной неадекватности и страхе отвержения. Но второй партнер видит лишь отвернутую от него/ее спину.
Эмоциональное отстранение близкого человека активирует самые ужасные подозрения о себе – о том, как нас видят наши партнеры. Дистанцирование и отстранение воспринимается как опасность. Это легко разрушает рациональные мысли и другие сигналы, исходящие от партнера.
Боулби утверждал, что страх потери близости искажает или блокирует способность откликаться на потребности, исходящие от фигуры привязанности. Это работает в обе стороны. Когда первый побежал, а второй стал догонять, рациональный диалог перестает быть возможным. Первому кажется, что на него/нее нападают, второму, что его/ее лишают права быть увиденным и услышанным.
Часто отстраняющиеся партнеры испытывают страхи отвержения из-за того, что им кажется, что «настоящие» они не заслуживают своих партнеров и что не могут удовлетворять ожиданиям своих партнеров. За маской их безразличия скрывается бездонное страдание, за напускным бессердечием – отчаяние.
Когда мы сталкиваемся с тяжелыми чувствами партнера, мы часто не знаем, как реагировать, как успокоить его или ее и тогда мы обесцениваем ее чувства и даже высмеиваем их. «Я не знаю, как ответить на это», «я не знаю, как тебя утешить» - в любом случае лучше, чем «с тобой невозможно разговаривать».
Боулби говорил, что гнев – это вторичный сигнал отчаяния вкупе со стыдом, который вызывает эмоциональное отстранение и недостаток прозрачности с разнообразными версиями паники привязанности. Когда партнер злится и не дает внятных объяснений, что происходит, эмоция злости скрывает страх, что если он или она будут увиденными такими, как они есть, их бросят.
Итак, один стремится минимизировать эмоции, подавить их. Второй, не получая отклика повышает эмоции, в надежде добиться контакта. Часто эти реакции складываются в привычную стратегию регулирования конфликтов, которые только отдаляют партнеров друг от друга. Как нападение, так и защита скрывают страх отвержения и стыд из-за чувства неадекватности.
Если нас игнорируют во время возрастающего беспокойства, эмоции стыда, гнева, страха, печали переполняют нас и приводят к искаженному восприятию себя и других. Второй партнер, от которого отгораживаются, прячет свою уязвимость и переполненный беспокойством, критикует и ругает, чтобы достучаться до первого. Этот гнев также маскирует страх потери. Люди с историями небезопасной привязанности будут попадать в негативные циклы легче.
В безопасной привязанности личность проживается, как активная, любимая и связанная с другими. Депрессия – чувство оторванности от значимых других. Блокированная возможность объяснить свое отчаяние и тот факт, что он вызван потерей контакта со значимой фигурой – одна из главных причин суицидальных мыслей.
Верования и убеждения о себе частично зависят от того как мы воспринимаем доступность фигуры привязанность и ее отзывчивость к нашим потребностям в близости. Напротив, закрытость и недоступность значимого другого будет вызывать стресс и протестное поведение, в том числе, может провоцировать сердитые требования о восстановлении контакта.
Эмоциональная связь, которая не восстанавливается, обращается в эмоциональное ранение и депрессию. Отстраняющиеся партнеры тоже страдают потому, что они сами отрезают себе путь к близости, когда закрываются, чтобы регулировать свой стресс.
Догоняющие партнеры видят часто кошмары, отстраняющиеся – имеют дело с различными симптомами и практикуют опасное поведение, подавляя или отрицая свою травму.
«В любом случае я не заслуживаю утешения» - думает о себе отстраняющийся партнер. Страх отвержения трансформируется в агрессию, раздражение и отчужденность. Желание утешения и принятие не ищется потому, что человек слишком занят обработкой страха несоответствия ожиданиям. Люди, использующие эту стратегию обработки своих страхов, застревают между потребностью и стыдом признать эту потребность.
Так, первый стрессует из-за чувства неадекватности и несостоятельности, второй паникует из-за того, что ее бросили.
Насколько я понимаю, что-то изменить возможно только при наличие у первого сил и желания иметь дело со своей уязвимостью. В терапии предлагается «перевести» агрессию первого на язык неудовлетворенной потребности в близости и страха отвержения. Это впоследствии смягчает обоих и делает возможным экстернализацию негативного цикла и объединение усилий по его остановке.
James L. Furrow, Susan M. Johnson, Brent A. Bradley (Eds) (2015) The Emotionally Focused Casebook. New directions in treating couples, New-York: Routledge.
Текст: Анна Шадрина
В расстановках ключевым инструментом терапии является ВНИМАНИЕ - то есть СУЩЕСТВОВАНИЕ в сознании расстановщика другого в том виде, в каком он существует.
Именно потому, что когда-то не было такого внимания, такой включенности человека в существование кого-то еще, значимого "другого" - и появляется блокировка энергии, чувств, жизни.
Некому было отнестись со вниманием к тому, что происходило - и человек зажимал в себе, давил, скрывал, удалял из своей жизни свои же чувства, чтобы выжить в одиночестве.
И этот "подарочек" как капсула времени несется в себе, потому что ну а что с этим делать, прожить невозможно же - потому просто закрывается и несется, как ящик Пандорры.
А потом передается по наследству младшим.
И младшие берут это на себя.
И если у младших есть силы и возможности нести тяжелое в терапию, то расстановщик становится тем, кто смотрит со вниманием и принятием на то, что испытывал кто-то в далеком прошлом.
На запретную или несбывшуюся любовь. На одиночество. На боль. На покинутость. На невозможность высказаться. На невозможность жить тогда, когда приходится жить и заботиться о ком-то еще (о детях, например). На невыносимое. На отвергнутое. На убранное в дальний ящик. На исключенное из своей жизни.
И расстановщик смотрит на это невыносимое с уважением, принятием и полным своим вниманием. И тогда дальний ящик открывается, стены рушатся, стекла бьются. Под теплым, принимающим все вниманием боль растворяется в прошлом вместе с уже прожитой кем-то жизнью, отвержение становится опытом силы и борьбы в одиночку, несбывшаяся любовь становится просто любовью, ибо любящие соединились уже в том мире, и чужие ящики Пандорры опустошаются, и становятся просто опытом преодоления тяжелого, а не самим тяжелым.
И чувства можно отдать тем, кому они принадлежали и кто с ними справился уже в той жизни и выжил. И Жизнь продолжилась.
И мы здесь и сейчас, и живем совсем по-другому. И у нас своя жизнь и свои чувства.
Вот что такое внимание в расстановке. Это та самая безопасная уязвимость в самом глубоком и нежном, которая принимается без условий, как есть.
И, честно говоря, даже если ничего не делать в смысле терапии и исцеляющих движений - то это ВНИМАНИЕ все равно срабатывает очень целительно.
Попробуйте в своей семье давать внимание внутри себя своему супругу, детям, да себе самой в конце концов. Вы увидите, насколько это красиво и бережно преображает вашу реальность бытия.
Идите и практикуйте - как говорил Хеллингер.
Ну или приходите ко мне на расстановку:)
(с)Ольга Петрова
******************************************************
"Про гнев, стыд и отношения в паре. Но не только.
В этом году я нашла наиболее для себя полезную книгу, объясняющую, с какими типичными проблемами сталкиваются люди в парах, почему так происходит и что с этим можно делать. Это сборник исследований, основанных на клинической практике работающих в жанре эмоционально-фокусированной терапии. Подход основан на теории привязанности Боулби и представляет собой заход в социологию эмоций со стороны психологии. А теперь по-русски.
Психологи, работающие с парами в данном подходе, разработали словарь эмоций, который позволяет увидеть, какие смыслы стоят за проявлением гнева, который разрушает близость. Все описанное в книге очень резонирует с моим опытом. Поэтому я законспектировала самое важное для себя и как смогла перевела на русский. В сети уже висел конспект книги Сью Джонсон, но он, к сожалению, куда-то исчез. Ссылка на книгу в конце. Может быть, мой конспект пригодится кому-нибудь для чего-нибудь.
В этом подходе отношения понимаются как связь или привязанность. Безопасная привязанность является важным условием ощущения себя частью мира. Безопасная привязанность возникает, когда партнеры эмоционально доступны друг другу, когда есть уверенность, что значимый другой помнит о нас, учитывает в своей жизни, делает свои чувства, мысли и планы прозрачными для нас, что он или она придут на помощь и утешат, чтобы не стряслось. В этом подходе компонентами надежной привязанности видятся эмоциональная доступность, готовность откликаться на эмоциональные потребности другого и сексуальная отзывчивость к партнеру.
Безопасность – это когда можно попросить о потребностях, и они будут удовлетворены, когда без риска можно обнаружить свою уязвимость и нуждаемость в близости. Безопасная привязанность – это знать, что ты существуешь в сознании партнера.
Если пристально посмотреть на конфликты в парах, часто обнаруживается, что они имеют одну и ту же природу и разворачиваются в виде определенного цикла. Один партнер вдруг начинает отстраняться, другому ничего не остается, как придвигаться ближе или наступать. Это механическая ситуация для второго – если оба стояли прижавшись друг к другу, и один отклонился, второму ничего не остается, как придвинуться, чтобы сохранить контакт. Чем дальше отодвигается первый, тем ближе придвигается второй. В конце концов, это движение может принять форму погони. Оба испытывают в такой ситуации стресс.
Причина такой динамики кроется в современных убеждениях о том, что не круто быть зависимой/ым, несамостоятельной/ым, контролирующей/им, ревнивой/ым. Все эти качества, которые маркируют потребность в безопасной близости, в культуре отражены как постыдные проявления слабости.
Часто первый, отодвигающийся партер испытывает стресс или панику несоответствия ожиданиям второго партнера. Например, так: «У меня не ладится на работе. Я хочу, чтобы мой партнер утешил/а, меня. Но я не могу об этом попросить. Я не хочу выглядеть, во-первых, неудачником/цей, а во-вторых, слабаком/чкой, которая/ый не может сам/а о себе позаботиться». В результате принятия этих убеждений человек замыкается в себе. Стресс усугубляется тем, что в ситуации чрезвычайной потребности в близости, этот человек сам/а себе отрезает дорогу к эмоциональному контакту.
Таким образом, не чувствует себя в безопасности, этот партнер эмоционально отодвигается или закрывается, пряча свое чувство уязвимости. Со стороны он/а кажется высокомерным, надменным и сильным. Но на самом деле этот человек испытывает стресс, связанный с ненадежной привязанностью. Этому партнеру может казаться, что он(а) не должна говорить о своих потребностях в близости и заботе потому, что это обнаружит ее «слабости» и сделает еще более уязвимой перед партнером.
Когда первый партнер отстранился, второй не видит настоящий причин внезапной недоступности близкого человека. В действительности часто причина состоит в панике по поводу собственной неадекватности и страхе отвержения. Но второй партнер видит лишь отвернутую от него/ее спину.
Эмоциональное отстранение близкого человека активирует самые ужасные подозрения о себе – о том, как нас видят наши партнеры. Дистанцирование и отстранение воспринимается как опасность. Это легко разрушает рациональные мысли и другие сигналы, исходящие от партнера.
Боулби утверждал, что страх потери близости искажает или блокирует способность откликаться на потребности, исходящие от фигуры привязанности. Это работает в обе стороны. Когда первый побежал, а второй стал догонять, рациональный диалог перестает быть возможным. Первому кажется, что на него/нее нападают, второму, что его/ее лишают права быть увиденным и услышанным.
Часто отстраняющиеся партнеры испытывают страхи отвержения из-за того, что им кажется, что «настоящие» они не заслуживают своих партнеров и что не могут удовлетворять ожиданиям своих партнеров. За маской их безразличия скрывается бездонное страдание, за напускным бессердечием – отчаяние.
Когда мы сталкиваемся с тяжелыми чувствами партнера, мы часто не знаем, как реагировать, как успокоить его или ее и тогда мы обесцениваем ее чувства и даже высмеиваем их. «Я не знаю, как ответить на это», «я не знаю, как тебя утешить» - в любом случае лучше, чем «с тобой невозможно разговаривать».
Боулби говорил, что гнев – это вторичный сигнал отчаяния вкупе со стыдом, который вызывает эмоциональное отстранение и недостаток прозрачности с разнообразными версиями паники привязанности. Когда партнер злится и не дает внятных объяснений, что происходит, эмоция злости скрывает страх, что если он или она будут увиденными такими, как они есть, их бросят.
Итак, один стремится минимизировать эмоции, подавить их. Второй, не получая отклика повышает эмоции, в надежде добиться контакта. Часто эти реакции складываются в привычную стратегию регулирования конфликтов, которые только отдаляют партнеров друг от друга. Как нападение, так и защита скрывают страх отвержения и стыд из-за чувства неадекватности.
Если нас игнорируют во время возрастающего беспокойства, эмоции стыда, гнева, страха, печали переполняют нас и приводят к искаженному восприятию себя и других. Второй партнер, от которого отгораживаются, прячет свою уязвимость и переполненный беспокойством, критикует и ругает, чтобы достучаться до первого. Этот гнев также маскирует страх потери. Люди с историями небезопасной привязанности будут попадать в негативные циклы легче.
В безопасной привязанности личность проживается, как активная, любимая и связанная с другими. Депрессия – чувство оторванности от значимых других. Блокированная возможность объяснить свое отчаяние и тот факт, что он вызван потерей контакта со значимой фигурой – одна из главных причин суицидальных мыслей.
Верования и убеждения о себе частично зависят от того как мы воспринимаем доступность фигуры привязанность и ее отзывчивость к нашим потребностям в близости. Напротив, закрытость и недоступность значимого другого будет вызывать стресс и протестное поведение, в том числе, может провоцировать сердитые требования о восстановлении контакта.
Эмоциональная связь, которая не восстанавливается, обращается в эмоциональное ранение и депрессию. Отстраняющиеся партнеры тоже страдают потому, что они сами отрезают себе путь к близости, когда закрываются, чтобы регулировать свой стресс.
Догоняющие партнеры видят часто кошмары, отстраняющиеся – имеют дело с различными симптомами и практикуют опасное поведение, подавляя или отрицая свою травму.
«В любом случае я не заслуживаю утешения» - думает о себе отстраняющийся партнер. Страх отвержения трансформируется в агрессию, раздражение и отчужденность. Желание утешения и принятие не ищется потому, что человек слишком занят обработкой страха несоответствия ожиданиям. Люди, использующие эту стратегию обработки своих страхов, застревают между потребностью и стыдом признать эту потребность.
Так, первый стрессует из-за чувства неадекватности и несостоятельности, второй паникует из-за того, что ее бросили.
Насколько я понимаю, что-то изменить возможно только при наличие у первого сил и желания иметь дело со своей уязвимостью. В терапии предлагается «перевести» агрессию первого на язык неудовлетворенной потребности в близости и страха отвержения. Это впоследствии смягчает обоих и делает возможным экстернализацию негативного цикла и объединение усилий по его остановке.
James L. Furrow, Susan M. Johnson, Brent A. Bradley (Eds) (2015) The Emotionally Focused Casebook. New directions in treating couples, New-York: Routledge.
Текст: Анна ШадринаПро гнев, стыд и отношения в паре. Но не только.
В этом году я нашла наиболее для себя полезную книгу, объясняющую, с какими типичными проблемами сталкиваются люди в парах, почему так происходит и что с этим можно делать. Это сборник исследований, основанных на клинической практике работающих в жанре эмоционально-фокусированной терапии. Подход основан на теории привязанности Боулби и представляет собой заход в социологию эмоций со стороны психологии. А теперь по-русски.
Психологи, работающие с парами в данном подходе, разработали словарь эмоций, который позволяет увидеть, какие смыслы стоят за проявлением гнева, который разрушает близость. Все описанное в книге очень резонирует с моим опытом. Поэтому я законспектировала самое важное для себя и как смогла перевела на русский. В сети уже висел конспект книги Сью Джонсон, но он, к сожалению, куда-то исчез. Ссылка на книгу в конце. Может быть, мой конспект пригодится кому-нибудь для чего-нибудь.
В этом подходе отношения понимаются как связь или привязанность. Безопасная привязанность является важным условием ощущения себя частью мира. Безопасная привязанность возникает, когда партнеры эмоционально доступны друг другу, когда есть уверенность, что значимый другой помнит о нас, учитывает в своей жизни, делает свои чувства, мысли и планы прозрачными для нас, что он или она придут на помощь и утешат, чтобы не стряслось. В этом подходе компонентами надежной привязанности видятся эмоциональная доступность, готовность откликаться на эмоциональные потребности другого и сексуальная отзывчивость к партнеру.
Безопасность – это когда можно попросить о потребностях, и они будут удовлетворены, когда без риска можно обнаружить свою уязвимость и нуждаемость в близости. Безопасная привязанность – это знать, что ты существуешь в сознании партнера.
Если пристально посмотреть на конфликты в парах, часто обнаруживается, что они имеют одну и ту же природу и разворачиваются в виде определенного цикла. Один партнер вдруг начинает отстраняться, другому ничего не остается, как придвигаться ближе или наступать. Это механическая ситуация для второго – если оба стояли прижавшись друг к другу, и один отклонился, второму ничего не остается, как придвинуться, чтобы сохранить контакт. Чем дальше отодвигается первый, тем ближе придвигается второй. В конце концов, это движение может принять форму погони. Оба испытывают в такой ситуации стресс.
Причина такой динамики кроется в современных убеждениях о том, что не круто быть зависимой/ым, несамостоятельной/ым, контролирующей/им, ревнивой/ым. Все эти качества, которые маркируют потребность в безопасной близости, в культуре отражены как постыдные проявления слабости.
Часто первый, отодвигающийся партер испытывает стресс или панику несоответствия ожиданиям второго партнера. Например, так: «У меня не ладится на работе. Я хочу, чтобы мой партнер утешил/а, меня. Но я не могу об этом попросить. Я не хочу выглядеть, во-первых, неудачником/цей, а во-вторых, слабаком/чкой, которая/ый не может сам/а о себе позаботиться». В результате принятия этих убеждений человек замыкается в себе. Стресс усугубляется тем, что в ситуации чрезвычайной потребности в близости, этот человек сам/а себе отрезает дорогу к эмоциональному контакту.
Таким образом, не чувствует себя в безопасности, этот партнер эмоционально отодвигается или закрывается, пряча свое чувство уязвимости. Со стороны он/а кажется высокомерным, надменным и сильным. Но на самом деле этот человек испытывает стресс, связанный с ненадежной привязанностью. Этому партнеру может казаться, что он(а) не должна говорить о своих потребностях в близости и заботе потому, что это обнаружит ее «слабости» и сделает еще более уязвимой перед партнером.
Когда первый партнер отстранился, второй не видит настоящий причин внезапной недоступности близкого человека. В действительности часто причина состоит в панике по поводу собственной неадекватности и страхе отвержения. Но второй партнер видит лишь отвернутую от него/ее спину.
Эмоциональное отстранение близкого человека активирует самые ужасные подозрения о себе – о том, как нас видят наши партнеры. Дистанцирование и отстранение воспринимается как опасность. Это легко разрушает рациональные мысли и другие сигналы, исходящие от партнера.
Боулби утверждал, что страх потери близости искажает или блокирует способность откликаться на потребности, исходящие от фигуры привязанности. Это работает в обе стороны. Когда первый побежал, а второй стал догонять, рациональный диалог перестает быть возможным. Первому кажется, что на него/нее нападают, второму, что его/ее лишают права быть увиденным и услышанным.
Часто отстраняющиеся партнеры испытывают страхи отвержения из-за того, что им кажется, что «настоящие» они не заслуживают своих партнеров и что не могут удовлетворять ожиданиям своих партнеров. За маской их безразличия скрывается бездонное страдание, за напускным бессердечием – отчаяние.
Когда мы сталкиваемся с тяжелыми чувствами партнера, мы часто не знаем, как реагировать, как успокоить его или ее и тогда мы обесцениваем ее чувства и даже высмеиваем их. «Я не знаю, как ответить на это», «я не знаю, как тебя утешить» - в любом случае лучше, чем «с тобой невозможно разговаривать».
Боулби говорил, что гнев – это вторичный сигнал отчаяния вкупе со стыдом, который вызывает эмоциональное отстранение и недостаток прозрачности с разнообразными версиями паники привязанности. Когда партнер злится и не дает внятных объяснений, что происходит, эмоция злости скрывает страх, что если он или она будут увиденными такими, как они есть, их бросят.
Итак, один стремится минимизировать эмоции, подавить их. Второй, не получая отклика повышает эмоции, в надежде добиться контакта. Часто эти реакции складываются в привычную стратегию регулирования конфликтов, которые только отдаляют партнеров друг от друга. Как нападение, так и защита скрывают страх отвержения и стыд из-за чувства неадекватности.
Если нас игнорируют во время возрастающего беспокойства, эмоции стыда, гнева, страха, печали переполняют нас и приводят к искаженному восприятию себя и других. Второй партнер, от которого отгораживаются, прячет свою уязвимость и переполненный беспокойством, критикует и ругает, чтобы достучаться до первого. Этот гнев также маскирует страх потери. Люди с историями небезопасной привязанности будут попадать в негативные циклы легче.
В безопасной привязанности личность проживается, как активная, любимая и связанная с другими. Депрессия – чувство оторванности от значимых других. Блокированная возможность объяснить свое отчаяние и тот факт, что он вызван потерей контакта со значимой фигурой – одна из главных причин суицидальных мыслей.
Верования и убеждения о себе частично зависят от того как мы воспринимаем доступность фигуры привязанность и ее отзывчивость к нашим потребностям в близости. Напротив, закрытость и недоступность значимого другого будет вызывать стресс и протестное поведение, в том числе, может провоцировать сердитые требования о восстановлении контакта.
Эмоциональная связь, которая не восстанавливается, обращается в эмоциональное ранение и депрессию. Отстраняющиеся партнеры тоже страдают потому, что они сами отрезают себе путь к близости, когда закрываются, чтобы регулировать свой стресс.
Догоняющие партнеры видят часто кошмары, отстраняющиеся – имеют дело с различными симптомами и практикуют опасное поведение, подавляя или отрицая свою травму.
«В любом случае я не заслуживаю утешения» - думает о себе отстраняющийся партнер. Страх отвержения трансформируется в агрессию, раздражение и отчужденность. Желание утешения и принятие не ищется потому, что человек слишком занят обработкой страха несоответствия ожиданиям. Люди, использующие эту стратегию обработки своих страхов, застревают между потребностью и стыдом признать эту потребность.
Так, первый стрессует из-за чувства неадекватности и несостоятельности, второй паникует из-за того, что ее бросили.
Насколько я понимаю, что-то изменить возможно только при наличие у первого сил и желания иметь дело со своей уязвимостью. В терапии предлагается «перевести» агрессию первого на язык неудовлетворенной потребности в близости и страха отвержения. Это впоследствии смягчает обоих и делает возможным экстернализацию негативного цикла и объединение усилий по его остановке.
James L. Furrow, Susan M. Johnson, Brent A. Bradley (Eds) (2015) The Emotionally Focused Casebook. New directions in treating couples, New-York: Routledge.
Текст: Анна Шадрина
____________________________________
Актуальные цены на расстановки и расстановочные форматы клиентской работы здесь: https://olgapetrova.ru/opetrova_groups
ДОБАЮКИВАНИЕ ОНЛАЙН группы здесь: https://olgapetrova.ru/baby/
Актуальные цены на расстановки и расстановочные форматы клиентской работы здесь: https://olgapetrova.ru/opetrova_groups
ДОБАЮКИВАНИЕ ОНЛАЙН группы здесь: https://olgapetrova.ru/baby/
